В журналистику я попал раньше, чем получил паспорт, в 17 лет, когда был на первом курсе. И даже умудрился стать несовершеннолетним редактором полосы «Мужчина»: писал о всяких мужских увлечениях и образе жизни. Экстремальный спорт, экспедиции, авиация, машины, частные детективы и прочее. Плюс, например, новые технологии: мобильные телефоны, которые тогда, в 2001 году, только начинали активно входить в массовый обиход, или GPS-ы. Вел эту полосу.
Потом я перешел в «Комсомольскую Правду в Украине» и работал фотокором и журналистом параллельно — я никогда эти две профессии не разделял, свои тексты всегда сопровождал только своими фотографиями. Когда ты попадаешь в большую журналистику, рано или поздно начинаются командировки. Они начинались с Украины.
Я помню свои первые яркие впечатления, когда я попал в село Великий Кучуров в Черновицкой области — это был примерно 2000–01 год, — на празднование Маланки (отмечается 13-го января, как Старый Новый год). И там проходил фантастический карнавал — бои медведей. Неженатые парни села наряжались и сражались за звание лучшего парня села. Сейчас, увы, эта традиция уже практически исчезла, стали приезжать туристы и журналисты. А тогда, 15 лет назад, это было просто невероятно — ребята бились батогами, до крови. Очень ярко, экспрессивно, колоритно. Это был один из моих первых больших тревел-репортажей.
Потом пошла первая заграница, в основном Европа. Меня настолько это все окрыляло, что я понял: хочу, чтобы моя работа всегда давала такие эмоции. Чтобы жизнь была работой, работа — жизнью. И я стал путешествовать самостоятельно. Просто уезжал в незнакомую страну, с билетом в один конец, и таскался там месяцами, с фотоаппаратом и ноутбуком, за свои деньги. И прямо с колес писал репортажи, стараясь делать акценты на вещах, которые не видит простой турист, и показывая настоящую жизнь. Когда приезжал — продавал репортажи в газеты и журналы. Было много клиентов, поездки окупались. Плюс я еще проводил авторские фотовыставки, в Украине и не только. Но в какой-то момент вдруг стало приходить чувство, что мне уже не хватает этих инструментов — фотоаппарата и ноутбука — чтобы показать всю объемность и трехмерность того, что я вижу в путешествиях. Хотелось «живой» картинки. Я стал дополнять свои репортажи небольшими видеороликами — что происходит, как происходит, сам комментировал. И достаточно быстро поняло, что пора делать свою телепрограмму. Это был где-то 2008–09 год, когда в Украине, не хочу никого обидеть, просто не было достойных тревел-шоу. Были только туристические программы, часто под эгидой турагентств.
В то время я был достаточно опытным газетным журналистом и фотографом, но не имел телевизионного опыта в принципе. Не было и особых связей и знакомств на ТВ, но я решил, что надо пробовать. Тогда я как раз вернулся с Индии и плохо себя чувствовал. За 4 месяца неправильного питания стали шалить печень и почки. Мой доктор тогда сказал — езжай в Трускавец, попей месяцок водички, для тебя это очень важно. Это звучало почти как приговор — я ненавижу пассивный отдых и саноторно-курортное лечение. Моим отдыхом всегда был, например, фрирайд — спуск на лыжах по целине, между скалами, где сходят лавины. Сплавлялся на каяках по горным рекам, прыгал с парашютом, и т. д. Но подлечиться было очень важно, поэтому я решил как-то самому себе оправдать этот нелогичный шаг и отпуск, чтобы перед самим собой стыдно не было. И решил — еду в Карпаты готовить бизнес-план и прописывать концепцию и выпуски новой программы.
Я начал стучаться в двери телеканалов, но желающих инвестировать немалые деньги в задумку журналиста без телевизионного опыта и «портфолио» никто не хотел. Выход был только один — найти деньги, рискнуть и в виде эксперимента снять первый сезон самостоятельно, чтобы показать, на что способен. Так я и поступил. Как сейчас помню — я привез из первой поездки 350 часов видео и мне на 1+1 сказали: у тебя две недели, чтобы показать пилот. От него зависело, быть проекту или не быть. А я даже не представлял с какой стороны подойти к этому материалу. Меня познакомили с Виталием Нарышкиным (главный режиссер монтажа), который на тот момент уже давно работал на телевидении. Он так скептически посмотрел на меня и говорит: «Давайте сценарий и я буду монтировать». Я говорю: «Какой сценарий?» Он: «Тот, который Вы напишете. Я буду монтировать только по Вашему сценарию». Я сценариев на тот момент еще не писал. Поэтому оставался один вариант — представить, как должна выглядеть программа, которую я хотел бы посмотреть на ТВ. И написал свой первый экспериментальный сценарий. Первый выпуск по этому сценарию пошел в эфир практически без изменений. Это была Камбоджа. С тех пор прошло уже больше 5 лет, и уже в этом сезоне зритель увидит в эфире юбилейный сотый выпуск программы.
В экспедиции мы ездим вдвоем с оператором, и эту традицию я не готов менять. Такой состав команды дает нам возможность забраться дальше, а снять и показать больше. В отличие от большой телевизионной группы, которая в любом случае приковывает внимание местного населения, мы неприметны. Как два туриста с фотоаппаратами. Поэтому наладить контакт с людьми гораздо проще. Наше появление не вызывает ажиотажа. Естественный ход жизни не нарушается, а это — наша главная задача. Так удобнее показывать «изнанку».
Еще меня часто спрашивают, сколько я посетил стран. Не знаю. Честно. Никогда не считал. Потому что коллекционировать «галочки» мне не интересно. Мы забираемся в одну страну и копаемся в ней 3–4 месяца. Только так можно найти темы, которые действительно удивляют.
Еще очень важно хорошо подготовиться, и интернета для этого недостаточно. Очень важно уже на месте составлять маршрут вместе с экспертами, гидами, востоковедами. Например, во Вьетнаме бывший консул генконсульства СССР в Хошимине рассказал мне, как в 70-е годы видел интересный способ охоты на угрей в затопленных рисовых полях. Крестьяне брали бамбук, закупоривали с одной стороны, внутрь клали дохлую мышь и погружали этот стебель в воду. Угорь на запах тухлятины заползает в бамбук, но «заднего хода» у него нет, поэтому выползти не может. Остается утром просто собрать бамбуковые стволы и получить свежайших и вкуснейших угрей. Но так было в 1970-х. А мы снимали в 2012 или 2013. И если бы я не знал о существовании этой традиции — никогда бы не снял сюжет. Потому что на смену традициям массово пришли электроудочки. Но мы знали и целенаправленно спрашивали в каждой деревне: «У вас бамбук используют?». На ловца и зверь бежит. Мы почти месяц искали, и все-таки познакомились с семьей пенсионеров, которые традицию сохранили. Но модернизировали — вместо бамбука теперь используют пластиковые водопроводные трубы. Так мы нашли эксклюзивную тему, которую раньше никогда не показывали по ТВ. Примеров таких экспромтов можно привезти очень много.
В Индии, в нетуристическом городе Ахмадабад я случайно нашел кафе на кладбище. Захожу поесть в центре города, и вдруг понимаю, что все столы расположились между надгробьями. Как выяснилось, на месте небольшого парка решили построить кафе. Место там проходимое, людное. Когда дело дошло до фундамента, наткнулись на старые захоронения. И решили: это точно не индусы — их бы сожгли. Значит, это мусульмане. Из уважения к этим людям могилы покрасили и оградили, а столики поставили между ними. На момент съемок в интернете не было информации про это кафе. Эта тема — результат хорошей разведки. Главное не сдаваться.
Вот, например, сейчас в эфире идет сезон про Боливию. Я выбрал ее случайно — увидел в интернете ролик, как автобус падает в пропасть на «дороге смерти», и решил, что должен успеть снять сюжет про это место. С чем же мы столкнулись на месте? Увы, велосипедную экскурсию на дорогу смерти продавали в каждом турагентстве. Параллельно построили нормальную асфальтированную дорогу. И, если верить гидам, дороги смерти, по которой ездили бы автомобили, уже нет. Снимать велосипедную туристическую экскурсию — не наш формат. Но я решил не сдаваться и мы с гидом продолжили искать через его друзей в других частях страны. И нашли. В регионе Лос Юнгос есть малоизвестная, но еще более опасная и страшная дорога смерти. Мы делали сюжет на 75-километровом участке. Справа — скала, слева — обрыв метров 500. Никаких ограждений. Дорога узкая. Разъехаться двум машинам можно только в некоторых участках. В отличие от всем известной дороги смерти, где сегодня можно встретить только туристов-велосипедистов, на нашей дороге был очень активный траффик, через нее проходило много регулярных автобусных рейсов, много грузовиков. И альтернативы этой дороге нет.
Самое смешное выяснилось потом, когда мы уже сняли сюжет про дорогу смерти и поехали дальше. В регион, где выращивают коку и делают кокаин. Дороги там оказались еще страшнее. Отсюда вывод: чем больше времени ты проводишь в стране, тем больше шансов найти уникальные темы. За две-три недели можно снять только то, о чем написано в любом путеводителе.