Наверное, телевизионная документалистика и не может быть коммерчески успешна. Ее предназначение в большинстве случаев весьма сложно превратить в прибыль. Документальное кино — это весьма узкое направление, связанное с несколькими, скажем так, не массовыми факторами. Среди них — интерес и запрос аудитории, которые напрямую связаны с состоянием общества и страны. Естественно, чем поплоше — тем ниже потребность зрителя в таком телевизионном предложении. Это как Pink Floyd и шансон: широкая публика, как ни прискорбно это осознавать, отдает предпочтение «блатняку».
Вследствие этого, документальное кино на коммерческом канале — это форма общественного вклада вещателя, одно из выражений его социальной позиции, если хотите — миссии. Большинство из фильмов, а их за полтора года на ICTV снято 11, были показаны в прайме, половина из них несколько раз повторялась. Хотя мы прекрасно понимали, что впечатляющих цифр они не соберут, т. е. их появление в программной сетке — без расчета на прибыль. Они ценны для канала именно как взнос в общественную жизнь страны, которая меняется на глазах. Как вклад в историю, свидетелями которой являемся мы сами.
При каких условиях документальные проекты могут приносить деньги каналу? Возможно ли это на украинском ТВ?
Тут я неисправимый пессимист. У меня нет оснований считать, что в обозримом будущем на продукцию такого рода появится настолько большой спрос, возникнет потребность у достаточно широкой и активной аудитории, что документальные фильмы хотя бы «выйдут в ноль», не говоря уже о прибыли. Любому, кто знает технологию и логистику телевизионного документального производства, разбирается в его «бухгалтерии» и понимает, сколько можно заработать денег на собранных рейтингах, очевидна иллюзорность таких расчетов. Тем более при общем падении рекламных доходов от телесмотрения, когда все прогнозы относительно выхода из этого пике весьма условны.
Какова роль документалистики на каналах других стран (США, Европа)? Присутствует ли она на общенациональных вещателях или это удел нишевых каналов?
Точно знаю, что она востребована. В странах, где давно выполнена продовольственная программа (это я в широком смысле об уровне благополучия людей и пропорциональном к нему уровне духовных запросов), интерес к этому жанру несоизмеримо выше, чем у нас. Более того, в той же Америке или Британии давно сложилась крепкая отрасль документального кино, с традициями и школой. Качественные маркетинговые и рекламные решения позволяют этой индустрии не только держаться на плаву, но и весьма интенсивно развиваться. Документальные проекты действительно популярны, хоть и не в такой широкой аудитории, как игровые фильмы. Достаточно распространенные в сети и, насколько я знаю, неплохо продаются.
Какие составляющие качественного документального проекта?
Их множество, причем перечень для каждого автора будет свой. Первична идея, заложенный в нее смысл и угол зрения на исследуемую тему. Если творческая группа для себя не может четко сложить эти составляющие, то в итоге получится непонятная, пресная и серая кашица из отдельных элементов. Впрочем, бывает и так, что идея неплохая, и найден интересный аспект, и сценарное решение работает, а полученный продукт распадается. Например, из-за того, что герои не убедительны, или отображаемые ситуации не вполне адекватно отображают параметры, масштаб темы. Признаюсь честно, мы также столкнулись с подобными вещами. Главное — понимаем, почему некоторые фильмы, по нашей критичной оценке, не попали «в десятку».
Как влияют новые технологии на формат документалистики? Применяете ли вы их в своей работе?
Любые технологии, хоть наиновейшие, лишь ресурс воплощения замысла. Документальное кино — это тот жанр, где с ними нужно обращаться осторожно, чтобы они не «подмяли» под себя героев, явления, события, настроение. Не сделали «картинку» фальшивой. Не стали средством глупого самовыражения. В наших проектах, считаю, нам удалось соблюсти такой баланс. Фильм «На передовой. Военные очерки» снят в стилистике, позволяющей зрителю находиться внутри нашего повествования. Естественность была в каждом кадре, и даже некоторые визуальные шероховатости воспринимаются как признак подлинности. С другой стороны, в футуристическом проекте «Украина 2041» мы поигрались с возможностями, которые дают нам новые технологии съемки и обработки видео. Важно знать меру и быть адекватным, применяя те или иные новшества.
Имеет ли документалистика в Украине социальное значение? Может ли она влиять на общественное мнение, политиков?
Бесспорно, имеет. Конечно, не стоит его преувеличивать, как не нужно иметь излишне розовые представление о состоянии самого социума. Если судить по цифрам смотрения, то они отображают, какой процент жителей страны можно считать активными гражданами, из которых когда-то получится крепкое гражданское общество. Таковых порядка 10 процентов. К этой величине можно относиться по-разному. Кому-то она покажется прогрессирующей, если принимать во внимание, что еще недавно и такой не было. По моему убеждению, ее очень мало для того, чтобы страна сделала качественный рывок вперед. Нужно хотя бы треть от взрослой части населения.
Впрочем, выскажу осторожный оптимизм, что гражданская документалистика (и та, что произведена на нашем канале, и авторства наших коллег-телевизионщиков, и работы признанных авторитетов жанра) все-таки оказывает формирующий эффект. И на общество, и на политиков. Нормальных людей то, о чем мы говорим в наших фильмах, все-таки «цепляет», толкает к размышлениям и правильным поступкам. О политиках — не скажу, не знаю. Потому что среди них очень мало нормальных, меньше статистической погрешности.
Последние работы вашего департамента о событиях на Востоке страны: «На передовой», «Первая Отечественная. Второй фронт», «Братство Красного Креста», «Спецназ. Вернуться живыми», «Добровольцы». Что именно вы хотели донести этими проектами украинскому обществу? Какая их цель?
«На передовой. Военные очерки» был снят нами в июне прошлого года, когда война на Востоке только начиналась. Страна и общество впервые в новейшей истории столкнулось с военной агрессией, и были несколько растеряны. Но на защиту Украины стали бойцы, которым впервые пришлось применять оружие на поражение и хоронить павших товарищей. Война, кровь, смерть, героизм на поле боя — доселе неведомые, непонятные большинству из нас страшные категории. Но они стали частью жизни для бойцов, которые еще вчера жили в мирной стране и занимались невоенными делами. А страна смутно понимала, как им там, на передовой. Считаю, мы пускай частично, но заполнили нехватку этого знания.
Так же мы работали и над другими проектами. Но с важным смысловым дополнением. Мы начали наблюдать, как подвиги наших бойцов на передовой начали тихонько, по миллиметру подменяться «героикой» власти. Как поражения пытаются отшлифовать до вида побед. Как героизм рядовых вытесняет «организующая и направляющая» роль армейского и иного начальства. Поэтому наши фильмы, снятые именно на передовой, с реальными героями — это как исторический документ, видеосвидетельство. Вклад в честную и правдивую историю, которая, надеюсь, будет написана об этой кровавой войне.
О чем были бы ваши фильмы, если бы в Украине царил мир?
Люди, общество, страна, мир — все это многообразие дает богатейшую палитру поводов снять толковое документальное кино. Но пока это — дело будущего. Мы с настоящим еще не разобрались. Даже события и процессы, свидетелями и участниками которых мы с вами были, уже нуждаются в гражданском и публицистическом осмыслении, фиксации их в исторической правде. Наверное, на ближайшую перспективу нам будет, чем заняться.
Как вы видите будущее телевизионной документалистики?
Уверен, что она будет иметь зрителя. Наверное, документальное кино будет представлено в нишевых каналах (не только на ТБ, а и в интернете). Так логично со всех точек зрения. Рискну предположить, что такие каналы появятся. Если, конечно, мы победим в войне и возьмемся за ум в обустройстве жизни в стране. Тогда лет через десять буду рад увидеть наши фильмы на отдельном, качественном и востребованном канале.